не выворачивало. Она уже пыталась и йогой заниматься, и к врачу ходила, и отворотные средства мужу в еду сыпала, пока, в конце концов, не нашла врача, который подтвердил ей какую-то женскую болезнь, которая предписывала полное воздержание. Муж так возмутился, что сам поднял вопрос о разводе, который она с радостью приняла. К тому времени она была работающая независимая женщина, и ей было с чего оплатить адвоката, который отстоял ребёнка.

Теперь одинокая работающая мать двоих детей должна была достойно держаться на плаву, поэтому пахала как проклятая, потихоньку от Сусанны выполняя какие-то левые заказы и заканчивая учёбу в колледже на факультете «Маркетинг и управление в туризме». После колледжа она собиралась пойти на стажировку в английскую компанию и через два-три года стать независимым консультантом. В отличие от Анастасии, она не особо скрывала подробностей своей семейной жизни тогда, когда она у неё была, и не скрывала своих планов на будущее сейчас. Сусанна даже подумывала предложить ей партнёрство в компании – уж очень хорошо Гульнара работала, если уйдёт – уведёт половину клиентов.

Про Славу никого расспрашивать не надо было, он всё рассказал Арине сам, зазвав её на обед в итальянское кафе. Слава жил в Лондоне уже шесть лет, при этом всегда на легальных основаниях, чем очень гордился. Приехав по студенческой визе, потому что хотелось путешествовать и посмотреть на другую жизнь, а если удастся, и пожить ей немного, он довольно добросовестно учил английский и, едва продлив студенческую визу, начал путешествовать по всей Европе. Умирающие от зависти однокурсники и коллеги по университету, где он преподавал последние годы, получали неизменные открытки из каждой столицы Европы, которую он посетил. Путешествовал он стихийно, используя любую подвернувшуюся возможность, и вёл своего рода рейтинг городов и стран, которые посетил и может посетить, пока британское государство не отправило его на родину. За шесть лет лондонской жизни он побывал решительно везде, и в каком-то роде это уже походило на спорт. Он говорил немного по-испански, немного по-французски, участвовал в заплывах на Дунае и забегах в Дублине, выигрывал на скачках в Аскоте, пил шампанское в «Ритце» и танцевал в тандеме с Бритни Спирс, в общем, жил полноценной жизнью, доводя бывших соседей и коллег до белого каления, ненавязчиво размещая в «Одноклассниках» фотографии своей «полноценной жизни». Первые годы он ловко манипулировал со студенческой визой, пока не наступил момент, когда продлить её уже было нельзя, и он устроился на работу к Сусанне, которая оформила ему рабочую визу. Поняв, что «другая жизнь» его вполне устраивает, он больше не хотел возвращаться в Украину.

– Почему ты уехал? – затронула Арина вопрос, который задавала всем новым знакомым. Она всегда пыталась понять, почему люди с такой готовностью покидают родину, привыкают жить в совершенно новых условиях и принимают решение остаться навсегда.

– Скучно стало, – с лёгкостью ответил Слава на такой сложный вопрос и оторвался от тарелки с гигантской пиццей. – После университета остался на кафедре, преподавал историю зарубежной Европы, и всё как-то не по себе было – столько всего прочитано и изучено, теперь вот уже других учу, а сам ничего не видел. На преподавательскую зарплату по заграницам не разъездишься – сама понимаешь, поэтому решил осесть где-нибудь в Европе, чтобы основательно покататься. Рвался сначала в Германию, потому что немецким немного владел, но в Германии очень тяжело с работой, там уже нашего брата как собак нерезаных. Потом во Францию – вино, сыры, Париж, три мушкетёра, Эммануэль. Не прошёл по возрасту. А в Англию ехали все подряд, к тому же в Англии, считалось, можно неплохо заработать. А зарплата в университете была такая грошовая, что стыдно было с девушками встречаться – ни в ресторан, ни на концерт пригласить нельзя. Привести девушку тоже было некуда – до двадцати шести лет жил с родителями. Для взяток был слишком честный, а упорный труд ровным счётом ничего не менял.

Слава вернулся к пицце, ловко орудуя ножом и вилкой, разрезая пиццу на мелкие кусочки и поглощая их с элегантной небрежностью. Арина не привыкла есть пиццу вилкой, но есть руками не решалась – в её лондонской жизни было так мало возможностей пообедать в приличном месте, и ей не хотелось выглядеть провинциалкой в глазах столичного жителя. Поэтому она сосредоточенно копировала Славины манипуляции с ножом и вилкой, в то время как пицца безбожно остывала.

– Вот, в один прекрасный день бросил всё и уехал. И хотя в первый год лондонская жизнь надавала мне по загривку, как-то выбрался, устроился, визу продлил, в Париж скатался. На второй год и вовсе дела пошли на лад – язык выучил, работу цивильную нашёл, в английской газете, собирал новости русского региона, стал откладывать деньги на покупку квартиры в Киеве. В то же время стал публиковать статьи об Англии в киевских газетах и журналах, совместно с одним журналом сняли телевизионный сюжет для молодёжного канала, они мне даже предложили книгу написать о лондонской жизни. Всё никак не могу сесть, столько всего интересного вокруг происходит! – Слава расправился с пиццей, вытер губы салфеткой и полностью сосредоточился на своей робеющей спутнице.

– Поначалу думал: вот вернусь домой – и напишу, а пока жить надо, а не за письменным столом сидеть, а жизнь всё набирает обороты, в Лондоне скучать не приходится и домой не тянет. Здесь мировые звёзды в театрах играют вживую, и каждый месяц премьеры фильмов, когда все голливудские звезды проходят по красному ковру на Лейстер-сквер, я на концерты знаменитых на весь мир певцов ходил, на финальные футбольные матчи. Да и место для путешествий удобное – самолёты летают во все концы мира. Я тогда в Европу стал выезжать каждый месяц – только успевал визы оформлять. Во мне давно зреет идея написать книжку про свои поездки, сейчас веду переговоры с разными издательствами.

Арина слушала его с восхищением. Вот как надо приезжать в Лондон! В английских газетах работать, передачи снимать, по Европе путешествовать. Концерты, премьеры, матчи, спектакли. Всё это было так увлекательно и невероятно, казалось, в том же самом Лондоне Слава жил совсем другой жизнью. Как будто в другом измерении. И сам он производил впечатление человека, которому всё даётся легко, играючи.

– Я так понимаю, у тебя девушка – полька, – закинула удочку Арина. – Слышала, как ты по-польски по телефону разговариваешь.

– Да, что-то вроде того, – поморщился Слава. – Познакомились в одной из поездок, оба жили в Лондоне, оба любили путешествовать, на том и сошлись. Сняли комнату в доме. В одиночку жить в Лондоне дорого, она копила на квартиру во Вроцлаве, я на квартиру в Киеве, когда ведёшь совместное хозяйство, вроде как всё в два раза дешевле выходит.

– Отчего же ты не женишься на ней?

– Да мы как-то не думали никогда о женитьбе всерьёз. Она в Польшу хочет вернуться, а я останусь в Лондоне. У нас и любви большой не было, чтобы жениться. Так, сожительствуем на взаимовыгодных условиях. Сначала много путешествовали, а теперь как-то остепенились. Живём по привычке. Грустно и пусто. Я, правда, до сих пор езжу, но больше один.

– Один? Но ведь это должно быть так скучно.

– Когда нет хорошего попутчика, лучше одному, – трагически улыбнулся Слава.

– Расскажи, где ты был!

– Я везде был. Париж и Бордо очень понравились. Версаль стоит отдельного посещения и целого дня. Марсель – так себе городишко, смотреть особо нечего. Монпелье – для тех, кто хочет к Средиземному морю, но считает испанское побережье жарковатым. Венская опера – вот где настоящая сказка, если ехать через Братиславу, меньше часа на автобусе. А можно тот же маршрут проплыть по Дунаю. Сначала по Братиславскому замку побродить, а потом на теплоходе в Вену. Зальцбург хорош и зимой, и летом, там одна архитектура чего стоит! Вечный город Рим – великолепен, но того гляди развалится от древности. Летом ездить противопоказано – в каждую капеллу километровые очереди и жара непереносимая. Милан – скучнейший городишко, тем, кто не интересуется модой, делать там вообще нечего, вот только Ла-Скала заслуживает посещения. Венеция, бесспорно, один из самых достойных городов, она никогда не перестаёт восхищать, туда лучше ехать из Вероны, постояв под балконом Джульетты. Людей там тьма, но обстановка – исключительная,